Крест государя императора

- Не сдаст! Не сдаст! - весело кричит Лиза, валяясь на диване.

- Почему?

- Она же не знает, кого именно мы должны были освидетельствовать! Она видела, как мы с ним разговаривали, но не знает, что в милиции был тоже он!

Странные глухие звуки за окном. Александр равнодушно бросает: перестрелка. Лиза порывается было встать, муж сажает ее обратно и велит не вмешиваться. Это - не наша война.

Стук в дверь. Александр открывает - на пороге стоит красивая женщина с точеным профилем:

- Мне нужен Александр Кузнецов!

- Я Александр Кузнецов. А вам, собственно, меня ли надо?

- Да, именно вас! Я ищу вас по всему Краснодару! Я знаю, что второй с таким именем есть в Анапе - но я к вам. Меня зовут Анастасия.

- Вот как. Тогда проходите. Это моя жена - не стесняйтесь, я доверяю ей как себе.

- Мне о вас сообщили верные люди. В общем, у меня есть вещь, которую я ни за что не хочу отдать в лапы большевикам. Я хочу уехать, мне нужны деньги, и я очень боюсь ее потерять. Я из знатного рода, и это настоящая реликвия, принадлежавшая государю императору!

- Вот как! А можно взглянуть?

Женщина достает массивный золотой крест. Лиза осматривает его внимательно со всех сторон - кажется, и вправду золотой. Даже если не императорский - ценен как минимум металлом. Лиза вопросительно смотрит на мужа - идея ей нравится.

- Знаете, это интересное предложение. Но я бы предпочел сначала проверить его у экспертов. Вы согласны?

- Да, конечно.

- Для этого, судя по всему, надо будет съездить в Анапу - там археологи. Сколько вы за него хотите?

- Хм... Не знаю. Думаю, двадцать рублей.

- Хорошо. Вас устроит, если часть денег будет в валюте?

- А это пригодится в эмиграции?

- Именно это и пригодится. В Европе не нужны советские рубли. Давайте через полчаса у вокзала Анапы.

Рождественские пересчитывают запасы. Решено дать семь долларов мелкими купюрами. Остальное Лиза предлагает было дать одним червонцем, но Александр призывает ее к милосердию: они еще смогут его разменять, а вдове лучше помочь с мелкими. Червонец в итоге остается в чулке Лизы, часть долларов изъята из тайника и почти все рубли пойдут на уплату. Если, конечно, этот крест действительно золотой, а эта дама и вправду та, за кого себя выдает. По крайней мере, если они так и не найдут Неверова, то вернутся хотя бы не с пустыми руками. С улицы в это время доносится полная какофония: толпа людей скандирует что-то вроде «Да здравствует мыло душистое!» в сопровождении баяна, наигрывающего вездесущие «Бублички» (они что, на самом деле делают, как иронизировала Лиза - митингуют вместо того, чтобы работать, когда чего-то нет?..)

По пути к вокзалу Рождественские проходят мимо здания горкома. Оттуда тянется длинный хвост очереди: продают мыло под роспись, по одному куску в руки. Только Рождественские успели подойти - как очередь стали разгонять, ибо мыло кончилось. Лиза плюнула с досады: где теперь добывать его!

У дверей ОГПУ внезапно замечают Хованского. Тот виновато разводит руками: так и не смог прийти на обед, да еще и сопровождает сейчас даму в ОГПУ! Рождественские удивляются, однако доктор явно знает, что делает.

На станции Лиза заметила юношу с альбомом и карандашами. Он был несколько выше 160 и волосы у него тоже были не черные, но по общему описанию он в целом подходил. Но только она собралась окликнуть его - он вскочил в ближайший поезд. Лиза сказала о своих подозрениях мужу, и было решено найти его в одном из городов.

В Анапе Анастасия уже поджидала их. Недалеко бродил Ширяев, благополучно выпущенный из милиции. Проще всего было пойти попросить археологов оценить крест. Лиза подошла было к высокому британцу в шляпе, дабы изложить свою просьбу, но тот осыпал ее громкими жалобами на бездарность советской власти, которая даже находки археологические от разграбления уберечь не может. Помочь, впрочем, не отказался - но не сейчас, а чуть позже, и не среди улицы, а лучше в санатории. Лиза посмотрела на все это светопреставление, покачала головой и зашла вместе с Анастасией в музей, у входа в который скучал утренний экскурсовод. Тот согласился посмотреть, подтвердил золото и происхождение не ранее середины XIX века. На вопрос о точной стоимости затруднился, послав к комиссионному оценщику. Женщины поблагодарили экскурсовода и вернулись к Рождественскому с Ширяевым.

- А вы нынче как?

- Жду парохода. Больше мне здесь делать нечего, еду один. Удивительные олухи эти советские милиционеры!

- Возьмите меня с собой! Я очень хочу уехать, я буду вам хорошим спутником! К тому же, я вдова.

- Ну.. Я вообще-то не планировал...

- Да возьмите ее, что вам стоит! Вы же все равно намеревались ехать вдвоем - так не все ли вам равно, со спутником или спутницей. Кстати, вы через визу, легально?

- Да. Вы не поверите, сколько с ней мороки! А вас я, мадам, возьму, если ваши деньги позволят мне вывезти еще кого-то. И документы, много документов!

Снова какой-то пустой анапский переулок. Лиза сторожит у выхода на улицу. Александр передает деньги Анастасии, сообщает текущий курс. Та быстрым движением вытаскивает из глубин шали массивный золотой крест. Даст Бог - на самом деле Государя Императора.

Мужчин ростом 160 с черными волосами на улицах Анапы снова не обнаружено.

Дефицит и дурная бесконечность

Вернувшись в номер, Рождественские сели держать военный совет. Ситуация была патовой: весь день они слонялись по обоим городам, по всем возможным заведениям и скоплениям народа, и нигде, нигде не нашли человека, похожего по данному им описанию! Ну куда еще можно пойти? Не на конкурс же красных талантов, что сейчас в клубе, он отправился (хотя Саша предлагал Лизе - то ли в шутку, то ли всерьез - предложить свой талант советской стране с каким-нибудь приятным романсом)? Еще надвигалась угроза дизентерии: они так и не достали вожделенных кусков мыла после того, как потратили свои дневные. Единственное хорошо - привезут предположительно императорскую реликвию. Хотя бы ради этого стоит не попадаться ОГПУ и уходить точно нелегалом - никакая таможня этого точно не пропустит. Идея получить легальные билеты и визу казалась уже совсем негодной, несмотря на две могущественные бумаги. Один пароход уже ушел - на нем уплыл Ширяев и, вероятно, Анастасия. Остается ночной - только успеть договориться с «рыбаками», чтобы те отвезли в нужное место.

Стук в дверь прервал их рассуждения, собравшиеся в одном кресле на двоих. Лиза поспешно вскочила, одергивая юбку. Это оказался брат. Он без лишних предисловий уточнил, успели ли они получить мыло, и после отрицательного ответа вытащил из-за пазухи кусок:

- Вот, сестра, чтобы в твоих шелковых волосах не заводились всякие. Для себя приберегал, но тебе сейчас нужнее.

- Спасибо, Женя! А нет ли... еще одного куска? Нас все же двое...

- Лиза, бери себе. Я как-нибудь перебьюсь.

- Знаешь, насколько мне известно - из того, что поступало в свободную продажу, у товарища Синичкина еще оставался один кусок на складе... Если его еще не продали - можно попробовать.

Ищут товарища Синичкина. Лиза впервые видит коммуналку - обшарпанные стены, пыль в пустом коридоре, одинокий фотографический портрет напротив входа. Товарищ Синичкин отсутствует. Возвращаются на завод - там продавщица Маняша подтверждает, что да, был мыла один кусок и можно продать. Тащит огромную коробку, в углу которой болтается последний брусок. Саша долго смеется, увидев эту непередаваемую картину. Всем заводом ищут сдачу с пяти рублей. Призрак дизентерии (Лиза с фронта ее панически боится) отступил.

Лиза догоняет брата, идущего впереди огромными шагами.

- Скажи, Женя (пристальный взгляд в глаза), ты точно дал мне запасную порцию? Ты получил свое мыло? А то я же знаю, что с тебя станется...

- Да, сестра, не беспокойся. Правда получил, еще сразу после выработки. Работники завода получают его первыми, потому что иначе пострадаю не только я, но и все люди, которые из-за моей болезни могут не получить мыла.

Такое объяснение кажется Елизавете правдоподобным, и она больше не пристает с вопросами.

В клубе лекция об электрификации - и ни одного похожего на нужного мужчины. В кабаре распевается резким голосом певичка в блестящем платье (опять Бублички!) - и тоже никого похожего. Дурная бесконечность... Как, КАК его еще искать?!

Зато в номере теперь можно спокойно помыться, благо есть чем. Словно они никуда не уходили, Александр привлекает Лизу к себе:

- Ну что, на чем мы остановились?..

Даже такой безотказный способ, однако, все равно не дал ответа, как быть дальше. Лиза, поправляя прическу и пряча деньги и запасной ключ обратно в чулок, предложила было пойти в ОГПУ и пострелять там всех, кого увидят - но Александр резко отклонил эту идею как явно самоубийственную. Тогда Лиза предложила пойти в ОГПУ и просто спросить, а кого они расстреляли сегодня днем. Но эта идея Александру тоже не понравилась. Наконец, можно, пройдясь по Краснодару, контрольный раз проверить Анапу - вдруг зверь наконец выбежит на ловца, ведь всегда получается, когда отчаешься? Этот вариант наконец был одобрен.

На вокзале снова заметили того самого юношу-художника - но он снова скрылся в электричке и уехал в неизвестном направлении раньше, чем они его окликнули. Может, он существует только в пределах вокзала, а потом исчезает из пространства? Хотя и так понятно, что это не тот, кто им нужен, но мало ли...

В Анапе почти пусто, только поют в чайной цыгане и бродят по улице давешние рыбаки, навязывая прохожим свою рыбу. Лиза чувствует невыносимую усталость от бесплодных поисков, и Александр ведет поить ее кофе. Тем более что в кофейне есть хоть какая-то жизнь и можно что-нибудь узнать.

В кофейне, кроме стайки женщин, сидит пьяный матрос, сорящий деньгами в сторону цыган (но поют они действительно здорово, не отнимешь) и громко рассуждающий о том, как будет возить сюда контрабанду. Вдруг разговор переходит на Холмского. Лиза навостряет уши: один рассказывает, что Холмский будто бы стрелялся на дуэли (вы представляете! Двадцатый век, советская страна!) с доктором же Кузнецовым, другой возражает, что Холмского взяло ОГПУ, потому как он оказался белой сволочью и контрой... Это, в целом, значит, что до них тоже могут вскоре добраться - надо это учесть.

Пляшут цыганки, поет цыган. Если смотреть только на них и на фарфоровую чашку кофе в своей руке - кажется, что ничего не было. Кажется, что все по-прежнему, что она тайком сбежала из института на выходные, чтобы встретиться с Николаем и его друзьями-кадетами. Кажется, что если она сейчас заснет, умаявшись, то Николенька завернет ее в свою шинель и отвезет домой на извозчике. Когда цыган начинает петь совсем знакомую песню, а Лиза незаметно для себя тихонько подпевает - голос Александра возвращает ее к действительности:

- Держи себя в руках! Ты же приличная женщина!

Лиза глотает слезы.

В обратном поезде Лиза, уже не стесняясь, дремлет на плече Александра. Последний рывок не дал результата. Наступает самое страшное, что они все это время откладывали - думать, что же делать, когда станет ясна невозможность выполнения приказа.

Финал

Прощальный визит в рюмочную - может, хоть что-то можно будет там узнать.

- Представьте, местная публика не пьет коньяку даже бесплатно, все равно глушит водку! Их невозможно перевоспитать на хорошее. И кстати, господа, а у меня к вам предложение. Я знаю, как отсюда выбраться.

- Да это-то как раз не проблема. Проблема в том, что мы должны вывезти одного человека, которого весь день не можем найти.

- А которого? У меня много народу за день бывает - почитай, весь Краснодар и половина Анапы. Может, я встречал?

- Рост 160, волосы черные. Зовут Константином Борисовичем. Под какой фамилией был здесь - неизвестно.

- Так... Постойте.. Был один такой. Фамилии правда не припомню, а имя вроде такое. Да вот на днях забрало его ОГПУ и, говорят, расстреляло. Так что вы подумайте над моим предложением - я договорился с капитаном, он заберет меня от Старой пристани в Анапе. Если надумаете - встретимся на вокзале без четверти одиннадцать. Капитан просит 15 рублей за одного человека.

Выйдя на улицу, натыкаются на Евгения. Тот буквально светится:

- Мы внедрили наконец новую машину! Нам прислали невероятно много сырья! Мы сейчас за одну смену сделали десятки, десятки новых кусков мыла, куда больше, чем прежде! Теперь всем хватит! Сестра, представляешь!

Лиза обнимает брата с горечью на сердце: видно, что уговаривать его уехать совершенно бесполезно. Он тут положительно счастлив со своей выработкой... Они разменивают новенький червонец на прощальные два куска краснодарского мыла и снова запираются на военный совет - на этот раз сухой, жесткий и действительно военный.

- Лиза, нам, судя по всему, правда надо уезжать этим пароходом. Это пока не приказ, а идея на обсуждение. Побудь адвокатом дьявола.

- Мы имеем: ни одного полностью похожего по описанию мужчины в Анапе и Краснодаре. Два подозрения: осужденный и расстрелянный днем ОГПУ и этот художник на вокзале. Мы можем остаться, чтобы проверить их или обнаружить кого-то еще, если мы вдруг не встретили. Третье подозрение: Никита из рюмочной не ошибся, и наш Неверов действительно был расстрелян еще до нашего приезда. Мы можем проверить расстрелянного, придя в ОГПУ и запросив у них справки.

- Плохой вариант. Нам нельзя раскрываться перед ОГПУ никоим образом.

- Мы можем попробовать поймать-таки художника.

- Но он же на самом деле не похож на наше описание.

- Мы можем просто пойти устроить стрельбу в ОГПУ! Они явно не ожидают.

- Не было такого приказа. Не пори горячку, Лиза. Такие вещи на коленке не готовят, а сейчас это верная смерть. Кроме того, у нас в руках сейчас предположительно бесценная реликвия императорского дома, которую надо отсюда вывезти. Нельзя, чтобы она попала к красным. Далее, чем дольше мы тут сидим, тем меньше у нас шансов найти Неверова, и тем больше шансов у ОГПУ найти нас.

- Вот тут согласна несомненно. Ну, раз три предложенных варианта кажутся тебе менее надежными, чем этот - значит, надо уезжать.

- А теперь самый трудный вопрос. Ты готова оставить брата, не попрощавшись?

Лиза сереет. Она ждала этого вопроса. И все равно...

- Я... примерно так и предполагала. Что так будет. Что нельзя с ним прощаться - тогда он все узнает...

- А ему сейчас для его же безопасности лучше ничего не знать. Хватит ему и того, что он красный граф. Можешь, правда, написать ему записку. Пиши так, чтобы не было понятно, кому именно она предназначена, но он бы понял. Не стоит упоминать его прямо - ему сейчас только повредят такие родственники.

«Женя, прости меня! Пожалуйста, не ищи меня. Будь счастлив. Е. П. Л.»

Брат, я верю. Если тебе станет совсем трудно здесь - ты всегда знаешь, где меня найти. Только пожалуйста, не заиграйся в свои красные игры до смерти. Только успей уехать, когда поймешь, что совсем плохо...

Лихорадочные сборы. Переодеться в теплое. Александр отсчитывает 15 долларов за двоих на проезд, остальное отдает Лизе, чтобы та спрятала в чулок (какая же толстая неудобная пачка вышла!). Нож из тайника за пазуху. Проверить пистолеты. Не забыть бутылку французского шампанского и ананас - не оставлять же красным!

- Родной, отдай крест мне. На тебе его довольно легко найти, особенно если ты вдруг останешься без пиджака.

Примеривается спрятать его туда же, под чулочную резинку.

- А богохульства не боишься?

Лиза поднимает глаза, полные злой решимости. С такими она вытаскивала раненых из-под огня.

- А что остается делать?! Большевики - точно не побоятся!

Крест, однако, убирает в сапог.

Никита подходит к вокзалу минута в минуту без четверти одиннадцать. Рождественские, пришедшие чуть раньше, с облегчением вздыхают. Александр, чтобы не привлекать внимание, берет два билета в обе стороны. На платформе к ним подходит подозрительный субъект:

- Ну что, белогвардейцы, в эмиграцию поехали?

Все трое буквально немеют от такой наглости. Субъект тем временем вспрыгивает на подножку московского поезда, размахивая какими-то бумажками (а вот смотрите, что у меня есть!) за подписью... Врангеля. Поезд уходит, набирая скорость. С улицы нестройным пьяным хором доносится «Интернационал».

И снова Анапа. На Старую пристань, как выяснилось, можно прийти и пешком. Никита объяснил, что функция рыбаков здесь была в том, что капитан не брал на корабль посторонних и незнакомых. Но поскольку с ним договоренность уже есть, он вряд ли откажется от дополнительного заработка.

- А вдруг он не придет?

- Тогда мы вернемся обратным поездом, как будто ездили попить шампанского у моря. А там посмотрим. Главное, чтобы не нас не взяли.

- Знаешь, вот это сейчас очень про нас: надеяться, но не рассчитывать. Тогда все получится.

Ждать в темноте под шум волн пришлось довольно долго - Никита сожалел, что капитан пошел не в его бордель, дабы его девочки обслужили капитана побыстрее. Лиза (что, у вас и бордель был, не только рюмочная?..) куталась в кофту и держала руку на курке - мало ли кто непрошеный покажется в темноте. Наконец волны заплескали под тяжестью огромного парохода, и вскоре рядом с ними оказалась фигура того самого загорелого капитана в несоветском кителе.

- Кто вы?

- А какие имена вас интересуют?

- Я хочу знать, с кем имею дело.

- Штабс-капитан Рождественский.

- Подпоручик... Рождественская. (ну и что, что по военным документам Ланская!)

- Штабс-капитан Воробьев.

- Так, отлично. Вы, как я понимаю, хотите совершить морскую прогулку? У нас планируется трое суток до Болгарии и еще двое - до Турции. Что вы готовы мне предложить?

- Пятнадцать долларов за двоих.

- Долларов? Вы говорите - долларов? Впервые вижу человека, который расплачивается валютой!

У Никиты один из рублей оказался фальшивым - но он заменил его долларом, дабы капитан не обижался.

- А теперь добро пожаловать на борт! Чувствуйте себя как дома, тратьте остатки денег в ресторане, мойтесь мылом - все, что угодно. Во время заходов в порты будете одеваться матросами, а вы, сударыня, медсестрой, а потом снова возвращайтесь в каюты.

Когда пароход отчалил от пристани, они сели на палубе и открыли шампанское. Пристань уже терялась вдали, когда на ней показалась толпа людей с фонарями и пистолетами. На этот раз ОГПУ опоздало на пять минут - а белогвардейцы были уже дальше револьверного выстрела...

Над ночным морем раздавалось:

Смелей, Дроздовцы удалые!

Вперед без страху! С нами Бог! С нами Бог!

Поможет нам, как в дни былые

Чудесной силою помог. Да, сам Бог!

29 мая Александр Рождественский подаст генералу Кутепову рапорт о проведенной операции.

После Елизавета узнает, что...

...тем же вечером в Краснодар был прислан адъютант Кутепова Масленников для организации террористического акта. Ему, видимо, нарочно не дали их ориентировок, чтобы в случае их контакта Рождественские присоединились к нему, а без такового продолжали свое задание,

...как раз после их отплытия Масленников с подпольщиками подожжет горком, а следующий пароход будет задержан ОГПУ,

...Анастасия, оказавшаяся княгиней Голицыной, так и не уплыла в Европу с Ширяевым, причем тот не рассказывает подробностей,

...медсестра санатория Машенька окажется ее однокашницей по Смольному институту Ветлугиной, а братья Лазаревы неоднократно бывали у них на смольных балах,

...крест окажется настоящим,

...Кутепов отметит их способность быть незаметными одновременно для бандитов и ОГПУ (шутка ли - ни разу никому не попасться!) и учтет это для следующих операций,

...Никита Воробьев, штабс-капитан Белой армии, был главой всей организованной преступности города Краснодара, а также тем самым человеком, за которым приезжал Ширяев.

И никогда Елизавета не узнает, что...

...шпаненок Гришка, просивший копейки и пророчивший их с Александром «в расход первыми», был незаконным сыном доктора Хованского,

...человек с бумагами за подписью Врангеля вскрывал их номер тем утром, дабы найти пасхальные яйца, внутри одного и которых скрывалось яйцо Фаберже, да и от креста тоже не отказался бы,

...британская археологиня на самом деле тоже русская эмигрантка, и возможно, очень хорошо сложилось, что они показывали крест не ей,

...полный мужчина в очках, встреченный ими в поезде, окажется американским шпионом, похищающим чертежи,

...под клумбой у Энгельса-хомяка был зарыт клад царских серебряных рублей,

...Нина Шарапова, пламенная комсомолка и стажер милиции, тоже из рода Ланских и ее дальняя родственница,

...Евгений на самом деле был не настолько уверен в правильности своей большевистской позиции, как Елизавете казалось со стороны; что он в 19 году укрыл белого офицера, за что был исключен тогда из партии, и как раз во время их приезда имел проблемы с ОГПУ на этой почве.