Одним из знаков революционного обновления и возрождения ткацкой промышленности стали новые ситцевые узоры, появившиеся уже в эпоху НЭПа. «Ситец такой же продукт художественной культуры, как картина, — и нет оснований проводить между ними какую-то разделительную черту», — утверждал теоретик производственного искусства О.М. Брик. Он был не так уж далек от истины: руководство Первой московской ситценабивной фабрики пригласило на работу известных художниц Л.С. Попову и В.Ф. Степанову, и под влиянием их конструктивистских идей ткань, прежде украшенная узорами в цветочек и восточными орнаментами, теперь декорировалась узорами, отражавшими новейшие художественные течения, — динамическими зигзагами, концентрическими окружностями и тому подобным.

Дальше – больше: с середины 1920-х годов на ивановских ситцах стали изображать тракторы, сеялки, дымящие фабричные трубы, ударные стройки. Дешевая плательная ткань, которая была в дефиците, должна была стать агитатором и пропагандистом, а наряженные в платья и кофточки с «индустриальным» рисунком работницы и колхозницы — заменить собою газету «Правда», которую далеко не каждый мог прочесть. Ведь большинство населения России продолжало оставаться неграмотным. Эти ткани вошли в историю под названием «агитационные ситцы». Правда, покупались они плохо: та же Любовь Попова отмечала, что «цветочки» по-прежнему пользовались гораздо большей популярностью, чем геометрические орнаменты конструктивистов, не говоря уже об отпечатанных в два-три цвета пятиконечных звездах, серпах и молотах и гербах революционной России.