В первые годы существования советского государства позицию большевиков относительно еды можно было бы выразить так: «Это буржуи едят ради удовольствия, а мы – только чтобы насытиться». Отрицание буржуазной культуры распространилось и на культуру питания, то есть принятые способы подавать пищу, расположение блюд и приборов, сочетаемость различных кушаний между собой и так далее.

Идея накормить всех голодных в условиях продовольственного кризиса, уже разразившегося накануне прихода большевиков к власти, была реализована с помощью примитивных форм общественного (коммунального) питания. В условиях карточного распределения и натуроплаты основная масса горожан принуждена была пользоваться общественными столовыми, которые, как правило, находились внутри какого-то учреждения, и получить пищу там можно было только по специальному пропуску. Организаторы таких пунктов питания не могли и не стремились решить вопрос вкусовых качеств еды, не говоря уже о наслаждении от нее. Ассортимент в большинстве этих заведений был нищенским. К. Чуковский 14 ноября 1919 г. оставил в своем дневнике такую запись: «Обедал в Смольном — селедочный суп и каша. За ложку залогу — 100 рублей».

С введением НЭПа система общепита в большевистской трактовке стала быстро сворачиваться. Являясь способом распределения, она не могла существовать в условиях возрождающихся товарно-денежных отношений. К июню 1921 г. количество коммунальных столовых сократилось в шесть раз. А в конце октября 1921 года Наркомпрод позволил частникам развернуть свою сеть кафе, ресторанов, чайных и столовых. И хотя появление каждого нового частного заведения комментировалось советской прессой с явным сарказмом (сатирический журнал «Красный ворон» в 1923 г. писал, что у новых ресторанов для нэпманов будут соответствующие названия, например «Фонарный столб», и реклама у них тогда будет такая: «Все на фонарный столб»), число их стремительно росло. Именно частные заведения общественного питания стали теми местами, где сохранялись и развивались традиции отношения к еде как к эстетическому удовольствию.

В начале 1923 года власти решили создать организацию, способную конкурировать с частником в сфере общественного питания. Так появилось паевое кооперативное товарищество «Народное питание» (Нарпит), посредством которого большевикам казалось возможным даже в условиях НЭПа проводить идею рационализации быта в целом и питания в частности. Цены в нарпитовских столовых были невысокими, но ассортимент блюд, качество их приготовление и система обслуживания отставляли желать лучшего. В середине 1920-х гг. была даже популярна такая шутка: «Я, брат, завидного здоровья человек. Я седьмой год в столовых обедаю».

Однако идеологические структуры настойчиво пытались превратить заведения системы Нарпита в полигоны революционализации питания и вкуса. Домашняя кухня считалась не только тормозом на пути построения нового общества, но и рассадником буржуазных ритуалов еды. Общественная столовая представлялась, как писали теоретики общепита в 1920-е годы, «наковальней, где будет выковываться и создаваться новый быт и советская общественность». Теоретики общепита также полагали, что общие столовые смогут стать одновременно и культурными учреждениями, в которых рабочие и работницы будут разумно и полезно проводить свой досуг. Некоторые из этих теоретических посылок усилиями «Нарпита» в 1920-е годы удалось внедрить в жизнь.